Вера в человечество
Например, мы верим ему. Он – наш кумир. Он умеет со страшной силой бить левой ногой по туго накачанному мячу, бегать полтора часа без остановки по жуткой жаре и вбрасывать из аута на сорок метров при любой погоде. Мы любим его. Когда говорят, что сегодня в России никто ни во что не верит – не верьте. Наша история свидетельствует, что население убывает быстрее, чем его вера в своих вождей.
Например, мы верим ему. Он – наш кумир. Он умеет со страшной силой бить левой ногой по туго накачанному мячу, бегать полтора часа без остановки по жуткой жаре и вбрасывать из аута на сорок метров при любой погоде. Мы любим его. Он – кумир миллионов. Его выгнали из восьмого класса за то, что он так и не сдал экзамен по природоведению за четвертый, он делает четыре ошибки в слове «параллелепипед» и путает оральный секс с ротацией, но мы любим его. И какое в конце концов имеет значение, что в каком-то Копенгагене он плюнул в телеоператора, укусил журналистку и поклялся, что ноги его в этой Швеции больше не будет? Ведь он нужен нам, а не им. Они не возьмут его ногу ни за какие деньги. Он – наш кумир.
Еще мы любим ее. Особенно когда она берет нижнее «ля» своим хриплым после вчерашнего голосом, устало приподнимает юбку и не задумываясь открывает нам то, что наши бабушки открывали нашим дедушкам только после серебряной свадьбы, и то сильно навеселе. Жаль только, у нее нет слуха но не надо быть старомодным, слух певице не обязателен, да и зачем это ей, ведь все равно присутствие слуха не может компенсировать отсутствие голоса. Неважно, что у нее нашли мешочек кокаина, небольшой, грамм на шестьсот, во-первых, это не ее, это ее просто попросили передать безработным Амстердама, но зато она уже год как не не курит и вообще никогда не врет, а если иногда что-то забывает, а что-то путает, то ведь она же живой человек, по крайней мере сейчас, после двойного джина. Какая разница, ведь мы все равно просто сходим с ума по ней. Она – наш кумир, она - секс-символ нашего поколения, и мы точно знаем, где этот символ у нее находится и как выглядит на больших глянцевых фото.
Ну, и наконец мы любим его. Он – лидер нашей многонаселенной, хотя и малоуважаемой, страны. Да, прежде чем стать лидером, он двадцать лет работал на КГБ, но, во-первых, кто из нас на него не работал, а во-вторых, почему прежде чем, а не чтобы? Мы любим его, в отличие от его предшественника, которого мы просто уважали, поскольку вопрос «Ты меня уважаешь?» был единственным, на который тот, предшествующий, мог ответить что-то осмысленное. Наши жены от него вообще без ума. Конечно, ведь женщины любят ушами, а он – наш первый лидер за последние тридцать лет, который не страдает расстройством речевого аппарата. Но больше всех его любят сантехники, которым он пообещал мочить всех бандитов в туалетах, что немало в условиях повальной безработицы: представляете, сколько потребуется туалетов при нынешнем уровне преступности в стране? Говорят, что он циник и что он как-то сказал в кулуарах: «Народ имеет то правительство, которое он заслуживает, правительство имеет народ так, как он этого заслуживает». Ну, во-первых, не циник, а реалист, а во-вторых, мы все равно любим его, потому что тот, другой, еще хуже, а о третьем, четвертом и пятом лучше вообще никогда не говорить за столом. Он – кумир миллионов.
Мы снова обрели веру в человечество. Ну, правда, не во все – это было бы слишком поспешно для такой великой страны, как наша – а для начала только в отдельных его представителей. А тем, кто призывает нас присоединиться к другим странам в их стремлении верить в человека вообще, называя это гуманизмом, мы можем только сказать: мы бы рады, но визы не дают.