Узники мертвого моря или Непотопляемые

Сергей Осташко

Еще в Одессе было запланировано, что сегодня Игорь Борц везет нас на Мертвое море. Проследив по карте, какой крюк из Нетании нужно совершить, чтобы забрать нас в Ашкелоне, я предложил, что мы как-нибудь доберемся до развилки, а там он нас подхватит. Это сэкономило бы километров 30. Но Игорь с негодованием отверг такое предложение.

– Ты считаешь, что мне западло ради друзей проехать лишние 30 километров? – возмущенно возмущался он. – А кроме того, на праздник у нас все равно никакой транспорт не ходит, и до развилки вы попросту ничем не доберетесь.

Накануне Борц предупредил, чтобы мы были готовы в семь утра. «Долго ехать, жарко возвращаться», – пояснил он. Но, придя вчера домой полумертвым, я упросил его приехать позже хотя бы на час позже. И, слава Богу, он мою просьбу выполнил.

Завтракать после вчерашнего не хотелось. Забегая вперед, скажу, что и обедать тоже. Поэтому были сборы недолги… Ну, дальше вы знаете.

Кубанью в этот день был назначен Ашкелон, а Волгой – Мертвое море.

Тут, наверное, будет правильно сделать отступление и рассказать, кто такой Игорь Львович Борц. Этот человек в период запрета КВН регулярно проводил в Донецке городские первенства, а когда в 1986 году на тогда еще Центральном телевидении возродили эту любимую игру миллионов, создал великолепную команду КВН Донецкого политехнического института. Помните блестящую шутку из их заявки, которую озвучил Сергей Сивохо?

– В газетах пишут: «Ядерный взрыв от 20 до 150 килотонн». Как это понимать?
– Ну, мы сами думали – 20, а оно как бабахнет!!!

Команда ДПИ играла в третьем сезоне возрожденного КВН в 1989 году и дошла до финала, где встретилась с еще одной великолепной командой еще одного политехнического вуза – Уральского (читай свердловского), и с никому не известной командой ХВВАИУ – Харьковского Высшего Военного Авиационного Инженерного Училища. И две великолепные команды настолько увлеклись соперничеством друг с другом, что не заметили, как никому не известная команда, тихой сапой проскользнув между битвой гигантов, стала чемпионом.

Позже, в 1991-1993 гг., мы с Игорем принимали самое активное участие в организации и судействе всеукраинских первенств КВН, а в 1993-м провели первую телевизионную игру украинского КВН, в которой Борц был высокохудожественным руководителем, а я – самым главным редактором.

В 1998 году Игорь Борц перебрался в Землю Обетованную на ПМЖ, но КВН не оставил. А так как все места организаторов всеобетованных первенств были заняты, он создал свою лигу под названием «Школа КВН» и начал наставлять детей на путь истинный (или сбивать с него, это как посмотреть) с самого детства.

Одно время в Израиле даже выходила радиопередача «Школа КВН», в которой мне довелось участвовать, за 30 секунд отвечая по телефону на вопросы, которые мне задавали тель-авивские школьники.

Тут внимательному читателю, которому надоело мое пространное лирическое отступление, самое время спросить, чего это вдруг я так раздухарился. И получить вразумительный ответ. Даже два.

Во-первых, за семь лет работы с командами школьной лиги КВН Израиля, Борц исколесил всю страну, так что сеть автодорог он знал, как свою прихожую. Поэтому к Мертвому морю Борц повез нас кратчайшей дорогой.

А во-вторых, у меня было время отвлечься, так как с момента выезда из Ашкелона мой друг не проронил ни слова. И ладно слова. Он не рассказал ни одного анекдота и ни разу не пошутил. А уж когда он отказался от пива, купленного мною на одной из заправок, я понял что с Львовичем что-то не так.

Что именно не так, выяснилось только перед началом спуска к Мертвому морю. Оказалось, что накануне Игорь с женой встречали Рош а-Шана у одной престарелой родственницы. И бабушка, готовя праздничный ужин, или чего-то недоглядела, или что-то перепутала с пропорцией. И в результате к утру оказалось, что Борцы что-то не то съели. Именно этим мрачным фактом объяснялось молчание Львовича и отсутствие в машине его Маши.

Наше предложение вернуться назад Борц отверг с негодованием: «Ты что думаешь, что мне западло в любом состоянии свозить друзей к Мертвому морю? И, кроме того, говорят, что там может полегчать». И мы начали спуск.

Ландшафт за бортом авто представлял собой абсолютно фантастическое зрелище. Именно таким должен был быть лунный пейзаж, если бы на нашем спутнике была атмосфера, белесо-серое небо и верблюды на склонах кратеров. Холмы, а кое-где и целые горы, презентовали все оттенки коричневого и полосы от чисто белого до светло-голубого цвета с отметками от «+500» до «-400». Надеюсь, никому не нужно напоминать, что Мертвое море расположено на 423 метра ниже уровня мирового океана. Лишь в одном единственном месте среди разгула уныло-коричневой чумы вдруг проявилась яркая зелень 12 пальм. «Так вот ты какой, оазис», – подумал я и потянулся за фотоаппаратом. Но оазис так же быстро скрылся за поворотом, как и появился из-за него.

Спуск к морю шел серпантином. Перед каждым поворотом желтел дорожный щит, на иврите, на арабском и английском оповещавший – «DANGEROUS CURVE» – опасный поворот. Знаков было так много, что мне вспомнились другие знаки, возле верхней станции канатной дороги в Пятигорске. Там на протяжении всей заснеженной тропинки вдоль обрыва каждые метров пять было понатыкано: «Внимание, обрыв!», «Внимание, обрыв!», «Внимание, обрыв!». А когда тропинка кончилась, мой спутник пошутил: «А здесь в самом низу – табличка «Спасибо за внимание!»

Уже перед самым Мертвым морем, когда маслянистое белое зеркало отражало жар парившего над ним солнца, слева нарисовалась смотровая площадка. С высоты отлично просматривалось ложе какой-то пересохшей несколько тысячелетий назад реки, прямо посреди фарватера которой виднелись остатки древней крепости. А рядом блестела металлом вполне современная научная станция.

Последний извив шоссе, последний спуск, и мы уже едем вдоль штилевой поверхности моря. Такого зеркала воды в Одессе не бывает никогда.

Прибрежные воды зачем-то разрезаны песчаными насыпными косами, уходящими вглубь перпендикулярно берегу. Что это за гидротехнические сооружения, выяснить не удалось. Я предположил, что это остатки соляных приисков, как на одесском Куяльницком лимане, но подтверждения этому не нашел даже в Интернете, Так что если кто-то что-то знает, – пишите. С удовольствием добавлю.

Слева вдоль дороги потянулись высотки санаториев с кондиционерами, бассейнами, фитнес-клубами, платными пляжами со всеми удобствами и прочими благами цивилизации. Их мы решили проигнорировать. Зачем платить больше, если море везде одинаково. Но оказалась, что погоня за дешевизной пришла в голову не только нам. Минут двадцать мы колесили по стоянке, пытаясь найти свободное место, и не нашли. Окончилось это тем, что Игорь отправил нас получать лечебное удовольствие, а сам остался зорким соколом высматривать нишу для парковки.

Когда на Мертвом море вылезаешь из машины с кондиционером, нужно быть готовым, что тебе тут вначале не понравится. Забегая вперед, скажу, что Диночке тут не понравилось не только вначале, но и до самого конца. Ощущение лучше всего описывает ершовская строка из «Конька-Горбунка»: «Бух в котел и там сварился». Когда дома мои друзья сетуют на летнюю жару, я всегда говорю, что жара в Одессе начинается с температуры +36,6 градуса. Так вот на Мертвом море было очень и очень жарко.

Общественный пляж на меня особого впечатления не произвел. Твердая, утыканная грибками зонтов, поверхность песка, довольно грязная на вид, на которой толкутся, спорят, перекрикивают друг друга, ругаются, жарят шашлыки, выпивают и закусывают в основном… русские. Вернее, судя по внешности, все-таки русскоязычные. Некоторые матроны чисто одесской комплекции бродят обмазанные грязью. У берега всей своей комплекцией вверх плавают те же матроны, но уже наполовину смытые.

Дно у берега желто-белое. Желтое – песок, белое – соль. Ослепительно прозрачная вода бледно-голубого цвета тоже особого доверия к своей чистоте не вызывает. Хотя умом понимаешь, что никакая зараза в этой рапе просто не выживет.

Входить в маслянистую на ощупь воду непривычно в первую очередь потому, что боишься брызнуть себе в глаз. Когда-то, впервые купаясь в Куяльницком лимане, я имел неосторожность поплыть брассом и был немедленно наказан. Вода попала не только в глаза, но и в нос, а вот это было уже невыносимо. Мой чих с кашлем был слышен даже на другом берегу лимана.

Повторять эксперимент не хотелось, тем более что на той стороне были уже арабские территории, и звуки, издаваемые моей носоглоткой, могли быть восприняты как начало ракетного удара.

Вытянув голову вверх, как оголодавший птенец в ожидании пищи, я попытался лечь на воду и чуть было не поплатился. Ноги стремительным домкратом вынесло на поверхность, и только готовность к подобной пакости спасла голову от погружения. «Нет, шалишь, – подумал я, – только на спине» – и всплыл пузом вверх. Теперь я ничем не отличался от десятков таких же, как и я, «буйков», плавающих по соседству. Хотя нет, буйки все же отличались друг от друга – углами сгибов тазобедренного и коленных суставов и «степенью сидалищности» на воде – от позы «Бревно на отдыхе», до сложно-сочиненной конструкции «Лорд в ванне у камина читает газету».

Слегка попрактиковавшись в принятии промежуточных поз, я обрел остойчивость и стал зазывать в воду жену. На удивление она сопротивлялась недолго. Но, когда, не дойдя до меня метра два, попыталась лечь на спину, и ее ноги вынесло на поверхность, она так перепугалась, что уговорить ее попробовать еще раз не удалось.

Медицински подкованные друзья, инструктируя нас, говорили: «На Мертвом море купаться нужно три раза не больше, чем по десять минут». Диночка в первый раз выскочила минут через пять, второй раз через две, а в третий раз не полезла вообще. Уже позже она призналась, что мысль немедленно уехать посетила ее, как только она вылезла из машины. Но ей было неудобно перед Игорем, который больной повез нас в такую даль.

Я же честно выполнил все рекомендации, кроме одной – между купаниями хорошенько обсохнуть. Мне и самому было интересно, какой толщины был бы слой соли, но влажность оказалась такая, что, подсыхая, соль тут же впитывала в себя воду и начинала нестерпимо чесаться. И уже через пять минут я бежал под душ, благо дело он был тут же на берегу и совершенно бесплатный.

Кстати, за все время пребывания в Израиле мне не попалось ни одного платного туалета. Вот такие вот гримасы капитализма. Также не наблюдалось на берегу кабинок для переодевания. Оказалось, что их функции, совмещая в себе приятное с полезным, взял на себя общественный бесплатный туалет. Что в данном случае приятно, а что полезно – решайте сами.

Короче, вы уже поняли, что к тому времени, когда Львович нашел, наконец, место для парковки, мы с Диночкой были полностью готовы к обратной дороге. Игорь возражать не стал.

Обратную дорогу помню плохо.

Помню, как заехали на какую-то автостоянку перекусить и с трудом лишь в одном из четырех придорожных кафе нашли кашку, от которой Игорю гипотетически не должно было стать хуже с желудком.

Помню, как потом меня разморило на переднем сидении, а Диночка с заднего сидения вела активную беседу с Борцом, чтобы, не дай Бог, за рулем не разморило и его.

И, наконец, сквозь сон помню слова Игоря: «Вставай, Нетания, приехали. Вон твои Шинкаревские»!

Полностью книгу Сергей Осташко "Впечатления обетованные" можно скачать ЗДЕСЬ.